Проблемы глобализации в концепции бека. Лекции Ульрих Бек - что такое глобализация? У.Бек – «Что такое глобализация?»

УЛЬРИХ БЕК

ОШИБКИ ГЛОБАЛИЗМА - ОТВЕТЫ НА ГЛОБАЛИЗАЦИЮ.
Перевод с немецкого А. Григорьева и В. Седельника

Москва. 2001
Содержание
Предисловие. Перевод В. Седельника

Часть первая (Главы I- IV перевод В. Седельника)

I. Виртуальные налогоплательщики

II. Национальное государство между мировой экономикой и индивидуализацией утрачивает свой суверенитет: что делать?

III. Шок глобализации: запоздалая дискуссия

Часть вторая

ЧТО ИМЕЕТ В ВИДУ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ? ИЗМЕРЕНИЯ, КОНТРОВЕРЗЫ, ДЕФИНИЦИИ

IV. Открытие мирового горизонта: к социологии глобализации

1. Социология как интеллектуальная дисципли-нирующая сила: контейнерная теория общества

2. Транснациональные социальные пространства

3. Логики, измерения, последствия глобализации

А) Капиталистическая мировая система: Уоллерстайн

Б) Постинтернациональная политика: Розенау, Джилпин, Хелд

В) Мировое общество риска: экологическая

Глобализация как принудительная политизация

Г) Почему ложен тезис о макдоналдизации мира: парадоксы культурной глобализации

Д) Глокализация: Роланд Робертсон

Е) Власть воображаемой возможной жизни: Архун Аппадураи

Ж) Глобализованное богатство, локализованная бедность: Зигмунт Бауман

З) Капитал без труда

(Главы V-VIII перевод А. Григорьева)

V. Транснациональное гражданское общество:

Как возникает космополитический взгляд на вещи

1. Промежуточные итоги: “методологический национализм” и его опровержение

2. Символически инсценированный массовый бойкот:инициативы граждан мира и глобальная субполитика.

3. Полигамия в плане местожительства: полилокальный брак с несколькими местожительстваыи открывает ворота глобализации в частной жизни

4. Возможна ли межкультурная критика?

А) “Мудрость, полная плутоватой шутливости”

Б) Контекстуальный универсализм

VI. Контуры мирового общества: конкурирующие перспективы

1. Третьи культуры или глобальное гражданское общество?

2. Космополитическая демократия

3. Капиталистическое мировое общество

4. Мировое общество риска: клетка модерна открывается

5. Мировое общество как недемократически легитимированная политика

6. Перспективы: транснациональное государство

Часть третья ЗАБЛУЖДЕНИЯ ГЛОБАЛИЗМА

1. Метафизика мирового рынка

2. Так называемая свободная мировая торговля.

3. В области экономики мы имеем дело (еще) с интернационализацией, а не глобализацией

4. Драматургия риска

5. Отсутствие политики как революция

6. Миф о линейности

7. Критика катастрофического мышления

8. Черный протекционизм

9. Зеленый протекционизм

10. Красный протекционизм

Часть четвертая ОТВЕТЫ НА ВЫЗОВ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

1. Международное сотрудничество

2. Транснациональное государство или

“инклюзивный суверенитет”

3. Участие в капитале

4. Переориентация образовательной политики

5. Являются ли транснациональные предприниматели не-демократичными, анти-демократичными?

6. Союз за гражданский труд

7. Что придет на смену нации, экспортирующей “Фольксваген”? Новые культурные, политические и экономические целеполагания

8. Экспериментальные культуры, нишевые рынки и общественное самообновление

9. Общественные предприниматели, трудящиеся-для-себя

10. Общественный договор против эксклюзии?

VII. Европа как ответ на глобализацию

VIII. Перспективы. Гибель a la carte: бразилизация Европы
^ Рекомендуемая литература
ПОСЛЕСЛОВИЕ

А. Филиппов. Печальная глобализация: локальное без границ, глобальное без места
Предисловие

Цель этой книги - дать вразумительные и четкие ответы на нерешенные пока вопросы, возникшие в ходе дискуссии о гло-бализации, показать неоднозначность этой дискуссии, рас-плывчатость используемых в ней понятий, ее (часто неразли-чаемые) измерения, помочь избежать ошибок в толковании этого явления, но в первую очередь открыть путь для полити-ческих ответов на вызов глобализации. В центре, таким обра-зом, оказывается простой, но нелегкий для ответа двойной вопрос: что имеется в виду под глобализацией и где искать политическое решение проблемы?

В связи с этим исследованием возникли два тома материа-лов дискуссии, в которых на примере “классических” и новых текстов представлены различные ответвления темы, резуль-таты споров и разногласия по поводу глобализации:

- политика глобализации,

- перспективы мирового общества - контроверзы, кон-фликты, парадоксы.

Я начал работу над этими томами два года назад. Их завер-шение стало возможным благодаря стипендии, которую мне предоставил Кардиффский университет в Уэльсе (Distinguished Research Professorship) и которой я воспользовался в течение зимнего семестра 1995/96 года. Эта книга не была бы написа-на без чрезвычайно плодотворных дискуссий, в которых уча-ствовали Барбара Адам, Мартин Олброу, Йорг Дюрршмидт, Энтони Гидденс, Дэвид Хелд, Скотт Лэш, Джон Томпсон, Робин Уайт-Гров, Хелен Уилкинсон, Брайен Уинн и многие дру-гие, но прежде всего, как всегда, - Элизабет Бек-Гернсхайм. Всем им я выражаю свою сердечную признательность.
Часть первая

ВВЕДЕНИЕ
Виртуальные налогоплательщики

В мирном крахе берлинской стены и закате советской импе-рии многие увидели начало конца политики как таковой, пола-гая, что наступила эпоха по ту сторону социализма и капита-лизма, утопии и эмансипации. Но шло время, и радостные декларации прощания с политикой все больше сбавляли тон. Ибо непременно возникающее сегодня в любой публичной дис-куссии пугающее слово “глобализация” говорит не столько о закате политики, сколько о том, что политическое вырывается за категориальные рамки национального государства и даже из ролевой схемы того, что считалось “политическим” и “не-политическим” действием. На какой бы содержательный аспект ни указывала новая риторика глобализации (экономика, рын-ки, борьба за рабочие места, производство, товары и услуги, финансовые потоки, информация, стили жизни), в каждом слу-чае бросаются в глаза политические последствия, вызванные к жизни действием механизмов экономического риска глобализа-ции: институты индустриального общества, до того как бы пол-ностью закрытые для политики, могут “дать трещину” и от-крыться для политического вмешательства. Предпосылки социального государства и пенсионной системы, социального обеспечения и коммунальной политики, функционирования инфраструктуры, организованная сила профсоюзов, межпро-изводственная система переговоров по вопросам тарифной ав-тономии, так же как государственные расходы, налоговая сис-тема и “справедливое налогообложение” - все плавится под палящим солнцем глобализации и отливается в формы, делаю-щие возможным (как предполагается) политическое воздействие. Реагировать, тем или иным образом отвечать на это дол-жны все действующие лица общества, причем ответы будут да-ваться не по старой типичной схеме (деление на правых и ле-вых) политического поведения 1.

Можно сказать так: то, что для рабочего движения в XIX веке было вопросом классовой борьбы, для транснацио-нальных предприятий на рубеже XX-XXI столетий стало во-просом глобализации. С тем, однако, существенным разли-чием, что рабочее движение выступало как оппозиционная сила, в то время как глобальные предприятия до настоящего времени действуют без (транснационального) оппонента.

Почему глобализация означает политизацию? Потому что приведение в действие механизма глобализации позволяет предпринимателям и их объединениям отвоевать у демокра-тически организованного капитализма свободу действий, сдерживаемую политикой социального государства. Глобали-зация делает возможным то, что, по-видимому, всегда скрыт-но присутствовало в капитализме, но на стадии его укроще-ния социальным демократическим государством оставалось замаскированным: предприятия, особенно работающие в гло-бальном масштабе, играют ключевую роль не только в орга-низации экономики, но и общества в целом - хотя бы уже “только” потому, что они в состоянии отнимать у общества его материальные ресурсы (капитал, налоги, рабочие места).

Функционирующая в глобальных масштабах экономика подрывает основы национальной экономии и национальных государств. Тем самым открывается путь субполитизации со-вершенно нового размаха и с непредсказуемыми последствия-ми. Речь идет о том, чтобы в новом раунде борьбы элегантно
1. См. об этом: Giddens A. Jenseits von Links und Rechts , Frankfurt/M. 1997. - Здесь и далее прим. автора.
отодвинуть старого противника по имени “труд” на запасной путь истории; но также - и прежде всего - о том, чтобы одно-временно заявить о расторжении договора с “идеальным со-вокупным капитализмом”, как Маркс называл государство;

Т. е. чтобы избавиться от пут труда и государства, как они сло-жились в XIX и XX веках.

“Все сословное, все стародавнее, все окостеневшее и заско-рузлое испарилось”, - заявлял Маркс уже в ^ Коммунистичес-ком манифесте, не скрывая ликования по поводу заложенного в капитализме революционного потенциала. “Сословной” теперь стала социально-государственная и профсоюзная орга-низация труда, а “окостеневшими и застывшими” оказались бюрократические контрольные установки и налоговые огра-ничения (национального) государства. При этом эффектив-ность и элегантность обосновываются совершенно новыми измерениями “политики объективной необходимости” гло-бализации.

Повсюду утверждают, будто бы не интересы предприятий, а “глобализация” делает необходимыми мучительные разры-вы и надломы. Под давлением “законов” глобализации ради достижения определенной цели якобы нужно действовать в направлении, противоположном движению к цели; к приме-ру, чтобы обеспечить людей работой там, где они живут, ра-бочие места необходимо радикально упразднять или перево-дить в другие местности. Именно потому, что занятость в сфере труда может и должна сокращаться во имя повышения прибыли, нынешняя политика превращается в свою проти-воположность. Кто подстегивает экономический рост, тот в конечном итоге плодит безработицу. Кто понижает налоги, чтобы повысить шансы на получение дохода, тот, вероятно, тоже порождает безработицу. Необходимо подвергнуть науч-ному изучению и критическому осмыслению политические и общественные парадоксы транснациональной экономики, которая заманивает обещаниями “упразднить инвестицион-ные препоны” (читай: упразднить экологическое, профсоюз-ное, социально-государственное, налоговое регулирование) во имя все большего сокращения рабочих мест и одновремен-но дальнейшего роста производства и доходов.

Это означает, что введение в действие механизма глобали-зации несет в себе фактор угрозы, т. е. политика глобализа-ции нацелена на избавление не только от профсоюзных, но и от национально-государственных ограничений, она имеет целью ослабление национально-государственной политики. Риторика занимающих важные посты представителей эконо-мики против политики социального государства предельно ясна. В конечном итоге речь идет о том, чтобы предельно уменьшить возложенные на государство задачи и сократить государственный аппарат, осуществить мечту анархического рынка - утопию минимального государства. При этом проис-ходит довольно парадоксальная вещь: глобализация нередко влечет за собой денационализацию.

Многие не понимают, что глобализация представляет опасность не только для профсоюзов, но и для политики как таковой, для государства. Представители разных поли-тических партий, пораженные и восхищенные глобализа-цией, “размягчающей государственные и общественные институты”, только начинают смутно догадываться, что они, по словам старика Маркса, обречены стать своими собственными “могильщиками”. Я, по крайней мере, с не-вольной иронией смотрю на то, как некоторые политики требуют рынка, рынка, как можно больше рынка и явно не замечают, что тем самым они умерщвляют свой собствен-ный жизненный нерв, перекрывают кран, из которого те-кут деньги и властные полномочия. Видели ли вы когда-нибудь подобное бездумно-радостное театральное пред-ставление публичного самоубийства?

На чем строится новая власть и могущество транснацио-нальных предприятий? Из чего рождается, каким образом прирастает их стратегический потенциал?

Он рождается из вторжения в материальные жизненные артерии современных национально-государственных образо-ваний, вторжения, которое происходит без революции, без изменения законодательной базы и тем более конституции, а только в процессе нормального функционирования, так ска-зать, в business as usual, обычной деловой активности.

Во-первых, предприятия могут экспортировать рабочие места туда, где расходы по найму рабочей силы и налоги са-мые низкие.

Во-вторых, они в состоянии (на основе создания инфор-мационно-технической близости и соседства в любой точке планеты) благодаря разделению труда таким образом рассре-доточивать производство продуктов и оказание услуг в раз-ных местах мира, что национальная принадлежность фирм способна только вводить в заблуждение.

В-третьих, они в состоянии сталкивать лбами нацио-нальные государства и таким образом устраивать глобальные закулисные торги в поисках мест с самыми низкими налога-ми и самой благоприятной инфраструктурой; они могут так-же “наказывать” национальные государства, если сочтут их слишком “дорогими” или “враждебно относящимися к инве-стициям”.

Наконец, в-четвертых, они могут в произведенных и кон-тролируемых ими дебрях глобального производства самосто-ятельно определять место для инвестиций, для производства, для уплаты налогов и для жительства и противопоставлять их друг другу. В результате капитаны бизнеса могут жить в самых красивых местах, а налоги платить там, где они самые низкие.

И все это, разумеется, без обращения в парламент или кон-сультации с ним, без решения правительства, без изменения в законодательстве; для этого не нужна даже публичная дис-куссия. Это дает право ввести понятие “субполитика”1 - не как (теоретическую) возможность заговора, а как дополни-тельный шанс для деятельности и узурпации власти за рамка-ми политической системы, шанс, который во все большей мере получают предприятия, действующие на всем простран-стве мирового общества. Баланс власти нарушается, договор о распределении полномочий Первого модерна индустри-ального общества расторгается и - без участия правительств и парламентов, общественности и судов - переписывается в пользу самостоятельного управления экономической деятель-ностью самого собой. Переход к еще не выторгованной, но, во всяком случае, заново переписывающей правила игры в обществе политике глобализации произошел незаметно, в нормальном режиме, в ходе разворачивающейся своим чере-дом модернизации.

Национальное государство есть государство территориаль-ное, его власть зиждется на связи с определенной местностью (контроль над членством, издание действующих законов, за-щита границ и т. д.). Мировое общество, которое образова-лось в процессе глобализации во многих сферах, а не в одной только экономической, ослабляет, ставит под сомнение мо-гущество национального государства, вдоль и поперек про-низывая его территориальные границы множеством разно-образных, не связанных с определенной территорией
1. Подробнее о понятии “субполитика” см.: Beck U. Die Erfmdung des Politischen , Frankfurt/M. 1993, Кар. V, S. 149-171.
социальных зависимостей, рыночных отношений, сетью ком-муникаций, несхожими нравами и обычаями населения. Это проявляется во всех важнейших сферах, на которых держит-ся национально-государственный авторитет: в налоговой по-литике, в высших полномочиях полицейского аппарата, во внешней политике, в области военной безопасности. Для при-мера рассмотрим внимательнее налоговую политику.

Взимание налогов - не просто один из принципов автори-тета национального государств, а его главный принцип. Суве-ренное распоряжение налогами связано с контролем за хо-зяйственной деятельностью в пределах определенной терри-тории. Но расширение возможностей хозяйствования в рамках мирового общества делает эту предпосылку все более фиктивной. Предприятия могут производить продукцию в одной стране, платить налоги в другой, а требовать государ-ственных субсидий в форме мероприятий по созданию инфра-структуры - в третьей. Обладающие богатством частные лица стали мобильнее, изобретательнее в поисках и использовании лазеек в законодательстве национального государства; те, кто располагает пользующимися спросом знаниями, могут ис-пользовать их там, где им будет выгоднее; наконец, бедные могут уехать туда, где, как они думают, в кисельных берегах текут молочные реки. Напротив, попытки национальных го-сударств отгородиться от этих процессов сталкиваются с про-тиворечиями: чтобы выдержать глобальную конкурентную борьбу, отдельным государствам приходится привлекать ка-питал, людей и знания.

Гладиаторы экономического роста, обхаживаемые полити-ками, подрывают авторитет государства, когда ратуют за уве-личение производства и одновременно уводят у государства налоги. Пикантность ситуации заключается в том, что имен-но самые богатые становятся виртуальными налогоплательщикоми, и их богатство не в последнюю очередь покоится на вир-туозной ориентации в виртуальном мире. Они подрывают (чаще всего) легальными, но нелегитимными способами бла-госостояние демократического общества, возможностями ко-торого пользуются.

Журнал “Фортуне”, который регулярно публикует список пятисот крупнейших предприятий мира, добившихся наи-больших успехов, с ликованием возвещает, что они “преодо-лели границы ради завоевания новых рынков и подавления локальной конкуренции. Чем больше стран, тем выше доход. Доходы крупнейших пятисот предприятий выросли на 15%, а их оборотные средства только на 11%” 1.

“Доходы ползут вверх, рабочие места сокращаются, - пи-шет "Шпигель", - экономическое чудо особого рода отпуги-вает нацию. На предприятия проникло новое поколение ру-ководителей концернов - приверженцев культа акции по американскому образцу. Самое фатальное заключается в том, что биржа поощряет этих губителей рабочих мест” 2 .

Предприниматели открыли философский камень богат-ства. Новая магическая формула гласит: капитализм без тру-да плюс капитализм без налогов. Поступления от налогов с кор-пораций и налогов на доходы предприятий упали с 1989 по 1993 год на 18,6%; их доля в общих налоговых сборах государ-ства уменьшилась почти наполовину. “Социальная система нуждается в перестройке, для нее должна быть создана новая база, - аргументирует Андре Горц. - Но в ходе этой пере-стройки - не демонтажа - следовало бы спросить себя, по-
1. Fortune , New York, 5. 8.1966, цит. по: Frederic F. Clairmont , Endlose Profile , endliche Welt , in Le monde doplomatique , 11.April 1997, S.I; там же приводятся данные транс-национального развития.

2 Der Spiegel , 12/1997, S. 92-105; там же приводятся данные о многократном рос-те доходов на фоне драматического сокращения занятости.
чему создается впечатление, что она не финансируется. Стра-ны Европейского Союза (ЕС) за последние двадцать лет ста-ли богаче на 50-70%. Рост экономики значительно превышал рост населения. И все же ЕС насчитывает сегодня двадцать миллионов безработных, пятьдесят миллионов бедных и пять миллионов бездомных. Куда же девалось дополнительное бо-гатство? Известно, что в США рост экономики обогатил толь-ко десять процентов населения. Эти десять процентов полу-чили девяносто шесть процентов дополнительных доходов. В Европе дела обстояли не столь удручающе, но и не намного лучше.

В Германии доходы предприятий выросли с 1979 года на девяносто процентов, зарплата - на шесть процентов. По-ступления с подоходного налога за последние десять лет уд-воились; налоги с корпораций уменьшились наполовину и составляют всего лишь тринадцать процентов общих на-логовых сборов. В 1980 году они составляли двадцать пять процентов; в 1960-м- даже тридцать пять. Останься они на уровне двадцати пяти процентов, государство получало бы в последние годы дополнительно 86 миллиардов марок ежегодно.

Подобное же развитие наблюдается и в других государствах. Большинство транснациональных фирм, таких, как “Сименс” или БМВ, больше не платят налоги внутри страны... Если в этой сфере ничего не изменится... то люди вряд ли станут по-корно взирать на то, как сокращаются их пенсии, заработная плата, услуги социального характера” 1.

Транснациональные организации превосходят самих себя рекордными доходами - и массовым сокращением рабочих мест. В конце хозяйственного года правления одно за другим
1. Интервью Андре Горцав “Франкфурте альгемайне цайтунг” от 1. 8. 1997, с. 1.
сообщают о фантастических прибылях. А в это время поли-тики, в обязанности которых входит оправдание скандально-го роста массовой безработицы, настаивают на дальнейшем понижении налогового бремени в чаще всего тщетной надеж-де, что дополнительное богатство богачей даст хотя бы немно-го новых рабочих мест.

Как следствие этого накапливаются конфликты - в том числе и в хозяйственной сфере, а именно между виртуальны-ми и реальными налогоплательщиками. В то время как транс-национальные корпорации в состоянии уклоняться от нало-гообложения в рамках национального государства, малым и средним предприятиям, создающим большую часть рабочих мест, приходится истекать кровью под прессом перестроив-шейся налоговой бюрократии. Словно в насмешку, история распорядилась таким образом, что именно те, кто оказывает-ся в проигрыше от глобализации, в дальнейшем должны будут оплачивать всё, социальное государство и функционирующую демократию, в то время как оказавшиеся в выигрыше полу-чают сказочные прибыли и уклоняются от ответственности за грядущие судьбы демократии.

Но и противоречия “капитализма без труда” дают о себе знать. Менеджеры мультинациональных концернов перево-дят свои правления в Южную Индию, а своих детей посыла-ют учиться в лучшие европейские университеты, финанси-руемые национальными государствами. Им и в голову не приходит перебраться жить туда, где они создают рабочие места и платят низкие налоги. Сами они, как чем-то само со-бой разумеющимся, пользуются дорогостоящими основны-ми политическими, социальными и гражданскими правами, общественное финансирование которых ими же и торпеди-руется. Они ходят в театры. Наслаждаются природой и ланд-шафтами, уход за которыми требует больших денег. Околачиваются в еще относительно свободных от насилия и кри-минала метрополиях Европы. Но своей ориентированной на прибыль политикой они вносят существенный вклад в разру-шение этих европейских форм жизни. Позволительно спро-сить, где будут жить они или их дети, когда государства и де-мократия в Европе лишатся финансирования?

Что хорошо для “Дойче банк”, давно уже нехорошо для Германии. Транснациональные корпорации выходят из на-ционально-государственных рамок и де-факто расторгают договор о лояльности с институтами национального госу-дарства. По этой причине падает внутренний уровень соци-альной интеграции соответствующих стран, и падает тем ниже, чем больше он обосновывался чисто экономическими факторами. В этот коварный водоворот попадают прежде все-го благоденствующие социальные государства: им приходит-ся выплачивать кодифицированные пособия постоянно рас-тущему числу безработных (их около пяти миллионов в одной только Германии), причем число это увеличивается по мере утраты государствами контроля над налогами, ибо у трансна-циональных предприятий в их игре за право размещать про-изводство по своему усмотрению на руках оказались одни только козыри. Эти предприятия дотируются многократно: во-первых, оптимизируя мероприятия по созданию инфра-структуры, во-вторых, собирая дотации, в-третьих, уменьшая до минимума налоги и, в-четвертых, экстернализируя расхо-ды по содержанию безработных.

Водоворот, тянущий вниз социальное государство, прояв-ляет себя не только убывающими ресурсами при скачкооб-разно растущих расходах, но и отсутствием средств для его умиротворения, в то время как пропасть между бедными и богатыми становится все шире. Поскольку национально-го-сударственные рамки утрачивают свою обязательность, те, кто выигрывает от глобализации, и те, кто от нее проигрывает, оказываются, так сказать, сидящими за разными столами. Новые богатые больше не нуждаются в новых бедных. До-биться какого-то равновесия между ними трудно хотя бы уже потому, что отсутствуют рамки общности, в которых можно было бы локализовать и урегулировать этот выходящий за границы национального государства конфликт1.

Не составляет труда представить себе, как логика конфлик-та капиталистической игры с нулевой суммой 2 заявляет о себе все острее, в то время как средства умиротворения сокраща-ются и оказываются недостаточными для того, чтобы при фор-сированном экономическом подъеме возникали условия для роста общественного пирога.

Так проявила свою ненадежность модель Первого, нацио-нально-государственного модерна, задуманного и осуществ-ленного на принципе единства культурной идентичности (“народ”), пространства и государства; при этом пока не про-сматривается идея нового единства человечества, планеты Земля и мирового государства или хотя бы желания такого единства.
1. См. об этом с. 102 и след. наст. изд.

2 В теории игр эта игра, в которой выигрыш одного участника в точности равен проигрышу другого. - Прим. ред.
II

Национальное государство между мировой экономикой и индивидуализацией утрачивает свой суверенитет: что делать?

Вывод витает в воздухе: проект модерна, по всей видимос-ти, провалился.

Первыми свидетельство о смерти притязаниям науки на разум и рационализм с радостным энтузиазмом выдали фи-лософы постмодернизма. То, что выдает себя за универсализм западного Просвещения и прав человека, есть не что иное, как голос “мертвых, старых, белых мужчин”, которые подав-ляют права этнических, религиозных и сексуальных мень-шинств, возводя в абсолют свой партийный “метарассказ” 1 .

Столетняя тенденция к индивидуализации, утверждают далее постмодернисты, привела к ослаблению социальных связей, к утрате обществом коллективного самосознания и, следовательно, способности к политическому действию. По-иски политических ответов на судьбоносные вопросы о буду-щем лишились субъекта и локализации в пространстве.

Экономическая глобализация лишь завершает в этой мрач-ной перспективе то, что постмодернизм готовил в интеллек-туальной сфере, а индивидуализация в политической - рас-пад модерна. Диагноз звучит так: капитализм не нуждается в труде и плодит безработицу. В результате распадается исто-рический союз между рыночной экономикой, социальным
1 Немецкому термину Metaerahlung соответствует французский metarecit . Прим. ред.
государством и демократией, который до сих пор сплачивал и узаконивал национально-государственный проект модер-на. С этой точки зрения неолибералы являются ликвидатора-ми западной цивилизации - даже если они выдают себя за ее реформаторов. Их модернизация, если иметь в виду социальное государство, демократию и общество, ведет к смерти.

Но упадок начинается в голове. Фатализм - болезнь, в том числе и болезнь языка. Прежде чем бросаться с Эйфелевой башни, не мешало бы сходить к логопеду. “Понятия стали пустыми, они больше не захватывают, не проясняют, не вдохновляют. Серая пелена, нависшая над миром... возможно, объясняется и тем, что слова заплесневели” 1 . То, что представ-ляется распадом, могло бы, если бы удалось преодолеть ортодоксальность взглядов, приведших к краху Первый модерн, стать началом превращения во Второй модерн 2 .
1. BeckU. ^ Vater der Freiheit, in: ders., (Hg.), Kinder der Freiheit, Frankfurt/M. 1977, S.377 f.

2 Pater semper insertus. По поводу “Второго модерна” в прессе задним числом раз-горелся спор об авторстве. Но отсутствие начитанности и неумение правильно цитировать - еще не основание для подозрений в неоригинальности. “На пути к Второму модерну” - так формулируется название издаваемой мной.серии. “На пути к другому модерну” - так звучит подзаголовок моей книги “Общество рис-ка”, вышедшей в 1986 году в издательстве Suhrkamp. Там тоже делается различие между “простой” и “рефлексивной модернизацией”, “первым” и “вторым модер-. ном” - как и во всех книгах, появившихся после этого. Книга “Изобретение по-литического” (вышла в 1993 году в издательстве Suhrkamp) должна была назы-ваться сначала “По ту сторону правой и левой ориентации”, а потом “Второй модерн”; по разным причинам от этих названий пришлось отказаться. Впрочем, значение, которое придается тому или иному понятию, играет, наверно, не та-кую уж важную роль. Между понятиями “второй модерн” и “другой модерн” су-ществует близость и в содержательном отношении. Темы книжной серии - индивидуализация, экологический кризис, общество без работы, даже глобали-зация - были центральными темами уже в “Обществе риска”. Догадываюсь, ка-ким будет очередной упрек: “Так, значит, ничего нового!..” Если и есть понятий-ное родство, то со словосочетанием “незавершенный модерн”, предложенным Юргеном Хабермасом. См.: Habermas J. JenseUs des Nationalstaats?\w. Beck U. (Hg.), Politik der Globalisierung, Frankfurt/M. 1997.
В книге “Дети свободы” я попытался показать, что с так на-зываемым “распадом ценностей”, по-видимому, приходит ко-нец коллективной ортодоксии политической деятельности, а не политической деятельности как таковой. Социально-мо-ральная среда блекнет, но параллельно с этим вырабатыва-ются основы жизненного мира для всемирного республикан-ства, в центре которого свобода отдельного человека.

Разумеется, выступать против мощного мирового рынка нелегко. Это можно делать только при условии, что будет раз-рушено сложившееся в головах людей представление о все-могуществе этого рынка, которое подавляет способность к действию. Против этого мегапризрака, что бродит по Европе, мне хочется в своей книге пустить в ход камнемет разли-чения - различения между глобализмом, с одной стороны, и глобальностью и глобализацией, с другой. Это различение имеет целью разрушить территориальную ортодоксию политичес-кого и общественного, сложившуюся в проекте Первого мо-дерна, привязанном к национальному государству, и получив-шую статус категориально-институционального абсолюта.

Глобализмом я называю понимание того, что мировой ры-нок вытесняет или подменяет политическую деятельность, для меня это идеология господства мирового рынка, идеология неолиберализма. Она действует по монокаузальному, чисто экономическому принципу, сводит многомерность глобали-зации только к одному, хозяйственному измерению, которое мыслится к тому же линеарно, и обсуждает другие аспекты глобализации - экологический, культурный, политический, общественно-цивилизационный, - если вообще дело дохо-дит до обсуждения, только ставя их в подчинение главенству-ющему измерению мирового рынка. Само собой разумеется, при этом не следует отрицать или преуменьшать центральную роль глобализации, в том числе в выборе и восприятии акторов хозяйственной деятельности. Идеологическое ядро глобализма заключается, скорее, в том, что здесь ликвидируется основополагающее различение Первого модерна, а именно различение между политикой и экономикой. Главная задача политики - определять правовые, социальные и экологичес-кие рамочные условия, в которых хозяйственная деятельность вообще становится общественно возможной и узаконенной, выпадает из поля зрения или утаивается. Глобализм позволя-ет управлять таким сложным образованием, как Германия, - т. е. государством, обществом, культурой, внешней полити-кой - как простым предприятием. В этом смысле можно го-ворить об империализме экономической составляющей, бла-годаря чему предприятия требуют для себя таких рамочных условий, в которых они могут добиваться своих целей с опти-мальным успехом.

Странность здесь в том, что таким образом понимаемый глобализм подчиняет своему влиянию и своих оппонентов. Существует не только утверждающий, но и отрицающий гло-бализм, который, будучи уверенным в неотвратимом господ-стве мирового рынка, спасается в различных формах протек-ционизма:

черные протекционисты оплакивают распад ценностей и ослабление национального начала, но, противореча самим себе, занимаются неолиберальным разрушением националь-ного государства;

зеленые протекционисты видят в национальном государстве отмирающий политический биотоп, защищающий экологи-ческие стандарты от вторжения мирового рынка и поэтому, в свою очередь, нуждающийся в защите;

красные протекционисты уже на всякий случай стряхивают со своих одежд пыль классовой борьбы; глобализация для них - всего лишь подтверждение их “правоты”. Они радост-но отмечают праздник возрождения марксизма. Но это уто-пическая, слепая правота.

От этих ловушек глобализма следует отличать то, что я - следуя за англосаксонской дискуссией - называю глобально-стью и глобализацией.

Под глобальностью понимается то, что мы давно уже живем в мировом обществе, в том смысле, что представление о зам-кнутых пространствах превратилось в фикцию. Ни одна стра-на или группа стран не может отгородиться друг от друга. Раз-личные формы экономического, культурного, политического взаимодействия сталкиваются друг с другом, поэтому само собой разумеющиеся вещи, в том числе и самоочевидности западной модели, приходится оправдывать заново. “Мировое общество” имеет в виду общность социальных отношений, которые не могут интегрироваться в национально-государ-ственную политику или определяться ею. При этом ключе-вую роль играет (инсценированная национальными средства-ми массовой информации) самоидентификация, в результате чего под мировым обществом (в узком смысле) - тут я пред-лагаю операционный (и политически релевантный) крите-рий - понимается воспринимаемое, рефлексивное мировое об-щество. Вопрос о том, в какой мере оно существует на самом деле (по теореме Томаса, согласно которой то, что люди счита-ют реальным, и становится реальностью), эмпирически обора-чивается другим вопросом: как и в какой мере люди и культуры мира воспринимают себя во взаимном переплетении своих раз-личий и в какой мере это самовосприятие в рамках мирового общества становится существенным фактором поведения".

“Мир” в словосочетании “мировое общество” означает, следовательно, различия, многообразие, а “общество” - не-ин-
1. См. об этом на с. 73 и след., 89 и след., 124-139, 156-163 наст. изд.
тегрированность, поэтому (вместе с М. Олброу) мировое об-щество можно понимать как многообразие без единства. А это предполагает - как будет показано в настоящей книге - очень разные по своей сути вещи: транснациональные формы про-изводства и конкуренцию на рынке труда, глобальную отчет-ность в средствах информации и транснациональный поку-пательский бойкот, транснациональные формы жизни, воспринимаемые как “глобальные” кризисы и войны, исполь-зование атома в военных и мирных целях, разрушение при-роды и т. д.

Напротив, глобализация имеет в виду процессы, в которых национальные государства и их суверенитет вплетаются в пау-тину транснациональных акторов и подчиняются их властным возможностям, их ориентации и идентичности.

Существенным признаком различения между Первым и Вторым модерном является невозможность устранить уже возникшую глобальность. Это означает, что рядом друг с дру-гом существуют различные собственные логики экологиче-ской, культурной, экономической, политической и обще-ственно-гражданской глобализации, несводимые друг к другу и не копирующие друг друга, а поддающиеся расшифровке и пониманию только с учетом их взаимозависимостей. Легко предположить, что именно благодаря этому открывается воз-можность и простор для политического действия. Почему? Потому что только так можно выйти из подчинения деполитизированному глобализму, только при появляющемся в пер-спективе условии многомерной глобальности лопается и раз-летается на куски принудительная идеология глобализма. Что же не позволяет устранить глобальность? Восемь причин, сра-зу обозначу их в кратких тезисах:

1. Расширение географии и нарастающая плотность кон-тактов в сфере международной торговли, глобальное

Переплетение финансовых рынков, увеличивающаяся мощь транснациональных концернов.

2. Продолжающаяся информационная и коммуникацион-но-технологическая революция.

3. Повсеместно выдвигаемые требования соблюдения прав человека, т. е. принцип демократии (на словах).

4. Изобразительные потоки охватившей весь мир индуст-рии культуры.

5. Постинтернациональная, полицентрическая мировая политика - наряду с правительствами существуют транс-национальные акторы, могущество и количество кото-рых постоянно растут (концерны, неправительственные организации, Организация Объединенных Наций).

6. Вопросы глобальной нищеты.

7. Проблемы глобального разрушения окружающей среды.

8. Проблемы транскультурных конфликтов на местах.

В этих условиях новое значение приобретает социология - как исследование того, что значит человеческая жизнь в за-падне, в которую превратился мир. Глобальность отражает то обстоятельство, что отныне все, что происходит на нашей пла-нете, несводимо к локально ограниченному событию, что все изобретения, победы и катастрофы касаются всего мира и что мы должны нашу жизнь и наши действия, наши организации и институции подвергнуть реориентации и реорганизации в соответствии с осью “локальное - глобальное”. Глобальность, понимаемая таким образом, означает новое положение Вто-рого модерна. Это понятие одновременно сводит воедино важнейшие причины, по которым стандартные ответы Пер-вого модерна становятся противоречивыми и непригодными для Второго модерна, поэтому политика Второго модерна дол-жна быть заново определена и обоснована. В отличие от понятия глобальности глобализация есть, вы-ражаясь старомодным языком, диалектический процесс, ко-торый создает транснациональные социальные связи и про-странства, обесценивает локальные культуры и способствует возникновению третьих культур. “Немножко того, немнож-ко этого - вот путь, каким приходит в мир новое” (Салман Рушди). В этой сложной системе отношений можно по-но-вому ставить вопросы о масштабах и границах глобализации, имея в виду прежде всего три параметра:

Во-первых, расширение в пространстве;

Во-вторых, стабильность во времени;

И, в-третьих, плотность транснациональных сетей связи, отношений и телевизионных потоков.

В этом понятийном контексте можно поставить и следую-щий вопрос: в чем заключается историческая особенность нынешней глобализации и ее парадоксов в определенных местах (например, в сравнении с развивающейся уже со вре-мен колониализма “мировой капиталистической системой”, о которой говорит Иммануэль Уоллерстайн)?"

Особенность процесса глобализации заключается сегодня (и, возможно, будет заключаться в будущем) в устанавливае-мых эмпирическим путем расширении, плотности и стабиль-ности взаимодействующих регионально-глобальных сетей связи и их массмедиалъной самоидентификации, а также социальных пространств и их телевизионных потоков на культурном, по-литическом, хозяйственном, военном и экономическом уровнях 2 . Мировое сообщество - не меганациональное сообщество, вбирающее в себя и ликвидирующее все национальные об-
1. Об И. Уоллерстайне см. с. 62-66 наст. изд.

2 Это подчеркивает группа ученых под руководством Хелда Д. Die Globalisierung der Wirtschaft , in: Beck U. (Hg.), Politik der Globalisierung , a. a. 0.
щества, а отмеченный многообразием и не поддающийся ин-теграции мировой горизонт, который открывается тогда, ког-да он создается и сохраняется в коммуникации и действии.

Люди, скептически относящиеся к глобализации, спросят: что тут нового? И ответят: ничего действительно важного. Но они не правы ни в историческом, ни в эмпирическом, ни в теоретическом отношении. Новы не только повседневная жизнь и действия, перешагнувшие национально-государ-ственные границы и покрывшие государства плотной сетью взаимных зависимостей и обязанностей; нова и “непривязанность к определенному месту” общности, труда и капита-ла; новы также осознаваемые угрозы экологии и связанные с этим арены действия; ново не поддающееся разграниче-нию восприятие транскультурных “других” в собственной жизни со всеми противоречащими друг другу достоверны-ми фактами; нов уровень циркуляции “глобальной инду-стрии культуры” (Скотт Лэш/Джон Урри); новы и увели-чившееся количество европейских государств, и могуще-ство транснациональных акторов, институций и договоров; наконец, нов размах экономической концентрации, кото-рый, правда, притормаживается новой, не признающей го-сударственных границ конкуренцией.

Под глобализацией, таким образом, подразумевается и отсутствие всемирного государства. Точнее: наличие миро-вого общества без всемирного государства и без всемирного пра-вительства. Речь идет о расширении глобально дезорганизо-ванного капитализма. Ибо не существует насаждающей гегемонию власти и интернационального режима - ни в эко-номическом, ни в политическом смысле.

В горизонте этого различения наше сочинение делится в дальнейшем на три части. Во второй части, названной “Что имеет в виду глобализация?”, кратко описываются и сопоставляются многозначность, амбивалентность и парадоксы глобальности и глобализации в общественном, экономичес-ком, политическом, экологическом и культурном плане.

Как будет показано в третьей части, озаглавленной “Заблу-ждения глобализма”, игровое пространство, примат полити-ческого аспекта могут быть снова завоеваны только в процес-се решительной критики глобализма.

В четвертой части - “Ответы на вызов глобализации” - для мозгового штурма публичного в качестве противоядия от на-ступившего паралича политики намечаются десять отправных точек, которые помогут ответить на политические вызовы гло-бальной эпохи.

Заключение представляет собой опыт предсказания в духе Кассандры: что произойдет, если ничего не произойдет, - бразилизация Европы.
Шок глобализации: запоздалая дискуссия

Дискуссия о глобализации достигла нашей страны и по-трясла ее с опозданием. В Великобритании, к примеру, о “g-word”, слове, начинающемся на “г”, вот уже более десяти лет ведут оживленные и плодотворные споры все политиче-ские партии с участием ученых- экономистов, социологов, по-литологов и историков. Тем неожиданнее оказался шок гло-бализации в Германии.

Одна из причин этого шока состоит в том, что, по преоб-ладающему у нас мнению, глобализация односторонне свя-зывается в первую очередь с уменьшением рабочих мест для местного населения и их перемещением в страны с низкой оплатой труда - и это в то время, когда общество, несмотря на непрекращающийся экономический рост и стремительно повышающиеся прибыли транснациональных концернов, терзает массовая безработица, напоминающая безработицу в Веймарской республике.

Наряду с этим можно назвать еще четыре причины поли-тического шока, вызванного глобализацией и охватившего Центральную Европу, Францию, Австрию, Швейцарию, Ита-лию и особенно Германию.

Во-первых, страны и общества с первичным экономическим самосознанием - “национализм немецкой марки”, “экспорти-рующая нация” - чувствуют себя особенно ущемленными и подвергаемыми опасности со стороны надвигающейся якобы извне глобализации - этим детищем мирового рынка.

Во-вторых, социальные государства, такие, как Франция и Германия, относятся, в отличие от США и Великобритании, к странам, проигрывающим от процесса глобализации. Они попали в затруднительное положение из-за социальной политики в эпоху экономического глобализма: развитие эко-номики уходит из-под национально-государственного кон-троля, в то время как социальные последствия этого процес-са - безработица, миграция, нищета - накапливаются в системе национального социального государства.

В-третьих, глобализация до основания потрясает самоиден-тификацию гомогенного, закрытого, замыкающегося на себя национально-государственного пространства, называемого Федеративная Республика Германия. Великобритания, на-против, была мировой империей, и глобализация для нее - лишь приятное воспоминание о прошлом. Правда, Германия тоже давно уже представляет собой глобальное пространство, в котором сталкиваются культуры мира и их противоречия. Но эта реальность до сих пор была затемнена господствую-щим представлением о себе как о в значительной мере гомо-генной нации. Все это выяснилось в ходе дебатов о глобали-зации. Ибо глобализация, как уже говорилось, означает прежде всего денационализацию - эрозию, но и возможную трансформацию национального государства в государство транснациональное.

Шок глобализации как шок денационализации ставит под сомнение не только ключевые категории послевоенной иден-тичности немцев, корпоративную “Германию как модель” с ее специфической социальной системой. Этот опыт и вызов, в-четвертых, плохо согласуется в конечном счете с теми спор-ными проблемами, которые были вызваны объединением двух Германий. Ведь драма объединения (кое в чем напоми-нающая супружескую драму) обернулась тем, что немцы ста-ли заниматься собой и задаваться вопросом, что осталось от “немецкой” общности после полувековой жизни врозь и ка-кие элементы этой общности заслуживают того, чтобы иден-тифицировать себя с ними? И в ту фазу, когда у немцев при-шла пора посмотреть на самих себя и задать себе вопросы, вдруг врывается сообщение о глобализации: национальное го-сударство утрачивает, сверх запланированных уступок ком-петенции в рамках общего европейского рынка, суверенитет и субстанцию, причем во всех сферах - финансовых ресур-сов, политической и экономической свободы действий, ин-формационной и культурной политики, повседневной иден-тификации граждан. Вопрос о том, как могут возникать “транснациональные государства” в ответ на глобализацию 1, что это означает в экономическом, военном, политическом и культурном отношении, обсуждается только в форме кратких тезисов.

Если в угаре удивительного 1989 года еще считалось, что “срастается все, что по сути едино” (Вилли Брандт), то теперь в ходе дискуссии о глобализации ее участники приходят к вы-воду, что в основе этих надежд - и последующего разочаро-вания в них - лежит устаревшее представление о националь-но-государственной идиллии. Если унаследованная модель национального государства вообще имеет шанс выжить в новой структуре власти, порожденной мировым рынком и транснациональными акторами и движениями, то только в том случае, если процесс глобализации станет критерием на-циональной политики во всех сферах (экономика, право, ар-мия и т. д.)

Признать это не дано отдельным людям или общественным и политическим организациям по их собственному усмотре-нию. Новая ситуация, сложившаяся в мировом обществе, в результате которой становится фикцией представление о
1 См. об этом с. 188-198 и 228-236 наст. изд.
“национальном” продукте, национальных фирмах, нацио-нальной индустрии (и даже о национальных спортивных со-юзах), вынуждает под угрозой наказания в виде экономи-ческого, политического и культурного упадка с пониманием отнестись к возможностям, идеологиям, парадоксам и исте-риям эры глобализации. Но прежде всего к новой расстанов-ке сил, от которой зависят все - кто в большей, кто в мень-шей степени. Другими словами: глобализация есть неустранимое условие человеческой деятельности в конце XX века.

В связи с этим должны быть заново осмыслены основы Первого модерна. Что значит толерантность? Какое содержа-ние вкладывается в понятие “права человека”, которые, в от-личие от культуры, должны быть одинаковыми для всех? Кто гарантирует права человека в постнационально-государствен-ном мире? Как спасти, как реформировать перед лицом обо-стряющейся глобальной нищеты и сужающегося рынка тру-да социальные гарантии, которые до сих пор в значительной части были заботой национальных государств? Вспыхнут ли в результате разрушения национальных государств новые ре-лигиозные войны, чреватые экологическими катастрофами? Или же мы движемся навстречу миру без насилия, который после триумфа мирового рынка придет к отказу от войн? Быть может, мы даже стоим на пороге второго Просвещения?

Все это всплывает в ходе дебатов о глобализации, но никто не знает, не может знать, как ответить на затрагивающие ос-новы цивилизации вопросы, как преодолеть противоречия между бедностью и богатством, между этническими образо-ваниями, между континентами и религиями с их крайне за-путанной, полной насилия историей.
Часть вторая

^ ЧТО ИМЕЕТ В ВИДУ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ?

ИЗМЕРЕНИЯ, КОНТРОВЕРЗЫ, ДЕФИНИЦИИ
Контрреволюция терпит крах

Когда рушилась советская империя, Борис Ельцин, тогдаш-ний президент России, обратился с брони танка к населению Москвы с мужественной речью против коммунистических путчистов, и эта речь передавалась не по советскому радио (оно было в руках коммунистов-догматиков), а через искус-ственный спутник компанией “Си-эн-эн”. В этот историчес-кий момент политического решения стало ясно огромное зна-чение глобальной информационной Сети, символизируемое искусственными спутниками: национально-государственная информационная независимость как часть политического суверенитета была аннулирована. Национальные государства больше не могут отгораживаться друг от друга, в их охраняе-мых вооруженными силами границах появились дыры, во всяком случае, в той их части, которая имеет отношение к вхождению в пространство глобальной коммуникации: инфор-мационная глобализация.
^ Отравленное мясо пингвинов

Задолго до этого, в шестидесятых годах, биологи обнаружи-ли в мясе пингвинов с Южного полюса высокие концентрации промышленных ядов, которые какими-то путями из продуктов и дымовых труб химических концернов проникли в самые от-даленные уголки, казалось бы, еще нетронутой природы. На конференции по защите окружающей среды, состоявшейся в Рио-де-Жанейро в 1992 году, этот исторический опыт глобаль-ного экологического кризиса был политически конкретизиро-ван и заострен в формуле “устойчивого развития” (“sustainable development”). И хотя этот принцип в повседневной политичес-кой жизни толкуется всюду разными группами по-разному, хотя следующая конференция летом 1997 года в Нью-Йорке пока-зала, что такие встречи приводят к очень незначительным по-литическим последствиям, тем не менее появился масштаб (противоречивый по содержанию и потому нуждающийся в политическом уточнении), которым можно измерять и подвер-гать критике деятельность или бездеятельность всех обществен-ных акторов во всем мире почти во всех общественных сферах (от производства и потребления до принципов архитектуры, организации дорожного движения и коммунальной политики и др.): экологическая глобализация.
^ Финансовые жонглеры

Несколько лет тому назад один молодой финансовый жон-глер с помощью разрешенных и запрещенных транснациональ-ных спекуляций разорил старинный британский банк, который в кратчайшее время потерял несколько миллиардов фунтов стерлингов. В джунглях мирового рынка образовалась новая виртуальная экономика транснациональных денежных пото-ков, все менее и менее привязанных к материальному субстра-ту и растворяющихся в игре информационных данных. Выте-кающие отсюда новые спекулятивные опасности не поддаются национально-государственному контролю и разрушают осно-вы национальных экономик, причем в перспективе для транс-национальных или глобальных экономик не видится никаких дисциплинирующих рамок: экономическая глобализация

Служба оповещения в аэропорту: из Калифорнии в Берлин

Десять минут десятого вечера; в берлинском аэропорту Тегель диктор любезно-равнодушным голосом сообщает устав-шим от ожидания пассажирам, что их самолет на Гамбург на-конец подан под посадку. Голос принадлежит Анжелике Б. из Калифорнии, она сидит перед экраном своего компьютера. Служба оповещения берлинского аэропорта после восемнад-цати часов местного времени обслуживается per online из Ка-лифорнии - по простой и понятной причине: во-первых, там не нужно доплачивать за работу в позднее время, во-вторых, плата за точно такую же работу там значительно ниже, чем в Германии. Телекоммуникация позволяет это делать. Распа-дается, казалось бы, неустранимая предпосылка системы тру-да в индустриальном обществе: чтобы производить товары и услуги, теперь уже необязательно коллективу людей работать в одном месте. Рабочие места можно экспортировать, а заня-тых трудом людей “кооперировать” в транснациональном и даже трансконтинентальном масштабе или представлять оп-ределенные услуги в “прямом” контакте с их получателем и потребителем. Эту мысль можно развить дальше: если круго-светное путешествие в принципе может быть организовано так, что на всех континентах туриста будет ожидать весна, то и рабочие и производственные процессы теоретически под-даются распределению по земному шару таким образом, что в каждом конкретном месте будет выплачиваться самый низ-кий тариф и в то же время достигаться необходимый уровень кооперации: глобализация рабочей кооперации и производства
^ Халед, король Раи

В феврале 1997 года на французский олимп поп-музыки была вознесена и названа лучшей песней года “Айша” - но-вейший хит иммигранта из Алжира Халеда, называемого так-же “королем Раи”. Примечательно уже то, что гимн арабской девушке передается всеми крупнейшими французскими радиостанциями (а не только захудалыми арабо-язычными). Это указывает на приход во французскую национальную (поп)культуру мигрантов из стран Магриба. В глазах ино-странцев Халед даже представляет всю Францию. Его музыку с восхищением слушают в таких непохожих странах, как Еги-пет, Израиль и даже архиконсервативная Саудовская Аравия;

Существуют локальные версии на древнееврейском и турец-ком языках, и даже на хинди. Своей музыкой Халед снижает уровень арабофобии на Западе. Его образ и музыка доказы-вают, что глобализация не обязательно движется в одном на-правлении и что она может предоставлять региональным му-зыкальным культурам мировую сцену и признавать их значение: глобализация культуры.

Без сомнения, глобализация является наиболее употребляе-мым и злоупотребляемым - и наименее проясненным, вероят-но, самым непонятным, затуманенным, политически эффект-ным словом (лозунгом, оружием в споре) последних лет и останется таковым в ближайшее время. Как показывают при-веденные выше примеры, необходимо проводить различие меж-ду разными сферами глобализации (без претензий на полноту и четкость различения), а именно между коммуникационно-тех-нической, экологической, экономической, культурной сферами, сферой организации труда, гражданского общества и т. д. Когда выбирается сфера, которая (почти исключительно) стоит в цен-тре публичных дискуссий, а именно экономическая глобали-зация, туман не рассеивается. Непонятно, о чем идет речь. О прямых инвестициях немецких фирм в зарубежные страны? О роли крупных транснациональных концернов? О денациона-лизации экономики, т. е. о том, что этикетки национальных фирм и национальных экономик повсюду становятся фикци-ей, в результате чего процветание “национальной” индустрии перестанет совпадать с процветанием граждан этой нации?

А, может, речь идет о “виртуальной экономике” денежных и финансовых потоков, которая, видимо, отделяется от мате-риального субстрата производства потребительских ценно-стей? Или о куда более банальной вещи - о том, что немец-кая экономика испытывает давление в связи с тем, что в других местах производство обходится дешевле? *

Эта последняя точка зрения, чаще всего оказывающаяся у нас в стране на переднем плане, нередко переоценивается. Факты не подтверждают, что глобализация в смысле сокра-щения рабочих мест в Германии и их экспорта в страны с низ-кой оплатой труда уже состоялась в достойных упоминания масштабах. Поэтому до настоящего времени данная форма глобализации не является существенной причиной безрабо-тицы 2 . Само собой разумеется, отдельные отрасли страдают от конкуренции с менее квалифицированной и оплачиваемой рабочей силой в быстро развивающихся странах Азии и Вос-точной Европы. Но подобные проблемы приспособления к международному разделению труда вряд ли способны оказы-вать значительное влияние на всю экономику: ими затрону-ты лишь около 10% рабочих мест. Кроме того, германский экспорт в эти страны за последнее время тоже превысил сред-ний уровень. Бурный экспорт рабочих мест, не сбалансиро-ванный дополнительным спросом на экспортные товары, не зафиксирован 3 . В этой связи многие говорят о необходимос-ти проводить границу между глобализацией и интернациона-лизацией. Это значит, что торговые отношения между высо-коразвитыми странами все еще доминируют внутри крупных
1. Подробнее об этом см. :Kommission fur Zukunftsfragen,ZweiterBericht, Bonn 1997.

2 О многозначности понятия “глобализация” см.: Hirst P., Thompson G. Globa-liwtion in Question, Cambridge 1996, p. 1-18.

3 Hengsbach F. Wettlaufder Besessenen, Spiegel-Gesprach, 10/1977, S. 40.
через Атлантику, а протесты европейских парламентариев против испытания Францией ядерного оружия организуют-ся в той точке мира, для достижения которой капитан Кук потратил добрую часть жизни... Местное время многих реги-онов сжимается в единое нормированное и нормирующее всемирное время, не только потому, что современные сред-ства в состоянии “виртуально” устанавливать одновремен-ность происходящих в разное время событий, благодаря чему каждое, быть может, всего лишь локальное или региональное событие становится частью мировой истории, но и потому, что синхронная одновременность может быть превращена в диахроническую неодновременность и таким образом искус-ственно воспроизведена цепь причинных взаимосвязей. Воз-никает “глобус компактного времени”. События разного зна-чения, случившиеся в разных точках мира, отныне могут размещаться на одной временной оси, а не на многочислен-ных местных... Когда во Франкфурте открываются биржи по продаже валюты и акций, то уже известно, чем закончились торги в Токио, Сингапуре или Гонконге, а когда открывается биржа на нью-йоркской Уолл-стрит, там уже знают о курсо-вых тенденциях европейских бирж. Дело еще более упроща-ется, когда биржевые маклеры работают в различных точках мира круглые сутки, чтобы иметь возможность получать даже минимальные арбитражные доходы... Следовательно, земной шар в экономическом отношении уже не огромен и не широк и в нем нет дальних стран; он уплотнился и стал маленьким благодаря объединенным телекоммуникационной сетью (де-нежным) рынкам. Ибо расходы на преодоление пространства и необходимое для этого время минимальны, их можно про-сто не принимать в расчет”1.
1. Altvater E., Mahnkopf В. Die globule Ohommie am Ende des 20. Jahrhunderts, in:

Widerspruch, 31, 16. Jg. 1996, S. 21 f.
Глобализация ставит под сомнение основную предпосылку Первого модерна, а именно то, что А.Д. Смит называет “ме-тодологическим национализмом”1, когда контуры общества в значительной мере покрываются контурами национального государства. Напротив, вместе с глобализацией во всех ее сфе-рах возникает не только новое многообразие связей между государствами и обществами; в куда большей мере рушится структура основных принципов, на которых до сих пор орга-низовывались и жили общества и государства, представляя собой территориальные, отграниченные друг от друга единства. Глобализация означает разрушение единства национального государства и национального общества; образуются новые силовые и конкурентные соотношения, конфликты и пере-сечения между национально-государственными единствами и акторами, с одной стороны, и транснациональными акто-рами, идентичностями, социальными пространствами, ситу-ациями и процессами - с другой.
1.Smith A.D. ^ Nationalism in the Twentieth Century, Oxford 1979, p. 191.
IV

Открытие мирового горизонта: к социологии глобализации

“Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров, она вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконные нацио-нальные отрасли промышленности уничтожены и продолжа-ют уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жиз-ни для всех цивилизованных наций, - отрасли, перерабатыва-ющие уже не местное сырье, а сырье, привозимое из самых отдаленных областей земного шара. И вырабатывающие фаб-ричные продукты, потребляемые не только внутри данной стра-ны, но и во всех частях света. Вместо старых потребностей, удов-летворявшихся отечественными продуктами, возникают новые, для удовлетворения которых требуются продукты самых отда-ленных стран и климатов. На смену старой местной и нацио-нальной замкнутости и существованию за счет продуктов соб-ственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному произ-водству. Плоды духовной деятельности отдельных наций стано-вятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более невозможными, и из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература” 1 .
1. Маркс К., Энгельс Ф. ^ Манифест Коммунистической партии, цит. по: Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Изд. второе, М., 1956, т. 4, с. 427- 428.
Это цитата не из Неолиберального манифеста 1996 года, а из ^ Коммунистического манифеста Маркса и Энгельса, опуб-ликованного в феврале 1848 года. Из него можно вычитать многое. Во-первых, то, что авторы Коммунистического мани-феста в прямо-таки гимнических выражениях воздают дол-жное революционной роли “буржуазии” в мировой истории;

Во-вторых, то, что дебаты об “эксплуатации всемирного рын-ка” датируются значительно более давним числом, чем хоте-ли бы считать участники недавних публичных дискуссий;

В-третьих, то, что по иронии судьбы совпадают основные ги-потезы неолиберальной и исконно марксистской позиций; и не в последнюю очередь, в-четвертых, то, что национально-государственная точка зрения, еще и сегодня держащая в пле-ну общественные науки, ставилась под сомнение уже в пору своего возникновения, в политических борениях зарождаю-щегося индустриального капитализма.
1. Социология как интеллектуальная дисциплинирующая сила: контейнерная теория общества
“Современная” социология видит себя, если обратиться к одному из ее определений, “современной” наукой о “совре-менном” обществе. При этом схема членения социального пространства не раскрывается и как бы при общем согласии предполагается наличие того, что можно назвать контейнер-ной теорией общества.

Во-первых, общества по этой теории предполагают - по-литически и теоретически - “государственное распоряжение пространством” (Дж. Эгнью и С. Корбридж). Это означает, что социологический взгляд подчинен дисциплинирующе-му авторитету - власти и силе национального государства. Выражается это в том, что общества (по определению) подчиняются национальным государствам; общества суть госу-дарственные общества, общественный строй есть государ-ственный строй. Так, в повседневной жизни и в научных ис-следованиях говорят о “французском”, “американском”, “германском” обществе.

В дополнение к этому понятие политической составляю-щей связывается не с обществом, а с государством, что быва-ло в истории далеко не всегда (как показывает М. Виролли 1.). Только в этой логической и институциональной структуре “современные” общества становятся самостоятельными, от-граниченными друг от друга обществами. Ибо во властном пространстве национальных государств они удобно устраи-ваются, словно в контейнере. С другой стороны, “современ-ные” общества по определению являются обществами не-политическими, так как политическую деятельность естественным образом сосредоточивают только в простран-стве государства.

Эта упорядочивающая схема, во-вторых, действительна не только для внешних, но и для внутренних образований. Внут-реннее пространство отдельных обществ подразделяется на внутренние совокупности, которые, с одной стороны, мыс-лятся и рассматриваются как коллективные идентичности (классы, сословия, религиозные и этнические группы), но, с другой стороны, разделенные и организованные в соответ-ствии с органической метафорой “социальных систем” на от-дельные миры со своим хозяйством, политикой, правом, на-укой, семейными отношениями и т. д., они выстраиваются и дифференцируются по своим собственным “логикам” (“ко-
1. Так, например, в эпоху раннего итальянского Возрождения понятие полити-ческого было тесно связано с обществом; см. об этом: Virolli М. From Politics to Reason of State : The Acquisition and Transformation of the Language of Politics , 1250- 1600, Cambridge 1992, p. 2 f.
дам”). Внутренняя однородность в значительной части есть порождение государственного контроля. Все виды социаль-ной практики - производство, культура, язык, рынок труда, капитал, образование - стандартизируются, создаются, огра-ничиваются, рационализируются или хотя бы обозначаются как таковые в рамках национального государства (нацио-нальная экономия, национальный язык, литература, обще-ственность, история и т. д.). Государство в качестве “контей-нера” претендует на территориальное единство, в котором регулярно собираются статистические сведения об экономи-ческих и социальных процессах и ситуациях. Таким путем категории государственного самоконтроля становятся кате-гориями эмпирических социальных наук - с целью подтвер-ждения общественно-научных бюрократических дефиниций реального положения вещей.

В-третьих, рука об руку с этим образом обособленных сна-ружи и изнутри, устроенных по национально-государствен-ному принципу обществ идет самосознание и эволюционное представление о самих себе, которое складывается у современ-ных обществ. Быть современным - значит иметь превосход-ство над другими. Это универсальное требование выражается в притязании на “освобождение человека от незрелости, в которой он же сам и повинен”, (И. Кант) путем установления основных прав и правил демократического саморегулирова-ния. С другой стороны, это желание облагодетельствовать человечество находит свое воплощение сначала в основанной на насилии истории европейского колониализма и империа-лизма, а потом, после Второй мировой войны, в так называе-мой “политике развития” и “теории развивающихся стран”. Не случайно слово “модернизация” впервые возникает в на-чале пятидесятых годов в названии книги о модернизации раз-вивающихся стран. Эмпирические общественные и политические науки рассматривают себя, соответственно, то как политических лекарей, то как политических инженеров это-го процесса и вырабатывают “социальные индикаторы”, ко-торые вроде бы позволяют измерять стадии и успехи модер-низации и подвергать их контролю и воздействию со стороны национально-государственных органов. Я не хочу создавать нечто вроде ярмарочного силомера для демонстрации соб-ственной правоты. Аксиоматика выстроенной на националь-но-государственных принципах социологии Первого модер-на в дискуссиях последних лет была изрядно поколеблена. Однако ее запрограммированный взгляд, особенно касаю-щийся организованной практики исследований и отшлифо-ванных контроверз, по-прежнему остается доминирующим, в том числе и в Германии. Но эта контейнерная теория обще-ства позволяет, даже вынуждает заново обратиться к осмыс-лению начального периода социологии в пору возникнове-ния национального государства в Европе в XIX и первых десятилетиях

Бек У. Что такое глобализация?: Ошибки глобализма - ответы на глобализацию / Пер. с нем. А. Григорьева, В. Седельника; Общ. ред. и послесл. А. Филиппова. - М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 304 с. - Библиогр.: с. 279-280. - Пер. изд.: Beck U. Was ist Globalisierung?: Irrutumer des Globalismus? Antworten auf Globarisierung. - Frankfurt a.M., 1997
ISBN 5-89826-109-5

Книга известного немецкого социолога, профессора Мюнхенского университета Ульриха Бека (р. 1944) посвящена проблеме глобализации. Автор пытается ответить на двойной вопрос: что имеется в виду под глобализацией и где искать политическое решение проблемы.

Предисловие Перевод В. Седельника (pred.pdf - 97К)

Часть I. ВВЕДЕНИЕ (Главы I- IV перевод В. Седельника) (part1.pdf - 155К)

I. Виртуальные налогоплательщики
II. Национальное государство между мировой экономикой и индивидуализацией утрачивает свой суверенитет: что делать?
III. Шок глобализации: запоздалая дискуссия

Часть II. ЧТО ИМЕЕТ В ВИДУ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ? ИЗМЕРЕНИЯ, КОНТРОВЕРЗЫ, ДЕФИНИЦИИ (part2.pdf - 483К)

IV. Открытие мирового горизонта: к социологии глобализации

1. Социология как интеллектуальная дисциплинирующая сила: контейнерная теория общества
2. Транснациональные социальные пространства
3. Логики, измерения, последствия глобализации
   а) Капиталистическая мировая система: Уоллерстайн
   б) Постинтернациональная политика: Розенау, Джилпин, Хелд
   в) Мировое общество риска: экологическая глобализация как принудительная политизация
   г) Почему ложен тезис о макдоналдизации мира: парадоксы культурной глобализации
   д) Глокализация: Роланд Робертсон
   е) Власть воображаемой возможной жизни: Архун Аппадураи
   ж) Глобализованное богатство, локализованная бедность: Зигмунт Бауман
   з) Капитал без труда

(Главы V-VIII перевод А. Григорьева)
V. Транснациональное гражданское общество: как возникает космополитический взгляд на вещи

1. Промежуточные итоги: "методологический национализм" и его опровержение
2. Символически инсценированный массовый бойкот: инициативы граждан мира и глобальная субполитика
3. Полигамия в плане местожительства: полилокальный брак с несколькими местожительствами открывает ворота глобализации в частной жизни
4. Возможна ли межкультурная критика?
   а) "Мудрость, полная плутоватой шутливости"
   б) Контекстуальный универсализм

VI. Контуры мирового общества: конкурирующие перспективы

1. Третьи культуры или глобальное гражданское общество?
2. Космополитическая демократия
3. Капиталистическое мировое общество
4. Мировое общество риска: клетка модерна открывается
5. Мировое общество как недемократически легитимированная политика
6. Перспективы: транснациональное государство

Часть III. ЗАБЛУЖДЕНИЯ ГЛОБАЛИЗМА (part3.pdf - 142К)

1. Метафизика мирового рынка
2. Так называемая свободная мировая торговля
3. В области экономики мы имеем дело (еще) с интернационализацией, а не глобализацией
4. Драматургия риска
5. Отсутствие политики как революция
6. Миф о линейности
7. Критика катастрофического мышления
8. Черный протекционизм
9. Зеленый протекционизм
10. Красный протекционизм

Часть IV. ОТВЕТЫ НА ВЫЗОВ ГЛОБАЛИЗАЦИИ (part4.pdf - 226К)

1. Международное сотрудничество
2. Транснациональное государство или "инклюзивный суверенитет"
3. Участие в капитале
4. Переориентация образовательной политики
5. Являются ли транснациональные предприниматели не-демократичными, анти-демократичными?
6. Союз за гражданский труд
7. Что придет на смену нации, экспортирующей "Фольксваген"? Новые культурные, политические и экономические целеполагания
8. Экспериментальные культуры, нишевые рынки и общественное самообновление

VII. Европа как ответ на глобализацию
VIII. Перспективы. Гибель а lа carte: бразилизация Европы
Рекомендуемая литература (litr.pdf - 102К)

ПОСЛЕСЛОВИЕ. А.Филиппов. Печальная глобализация: локальное без границ, глобальное без места

В работе «Что такое глобализация?» Бек вводит категорию транснационального социального про- странства, которая позволяет ему объединить под общим названием «глобализация» процессы в сферах политики, экономики, культуры, экологии и др., которые, по его мысли, обладают собственной внутренней логикой. Глобализация характеризуется как «не связанные границами повседневные действия в различных измерениях экономики, информации, экологии, техники, транскультурных конфликтов и гражданского общества…» В экономике глобализация подразумевает наступление дезорганизованного капитализма, ключевыми элементами которого являются выходящие из-под национально-государственного контроля ТНК и спекуляции на транснациональных финансовых потоках. В культуре глобализация означает глокализацию, то есть взаимопроникновение локальных культур в транснациональных пространствах. Бек приспосабливает разработанную прежде теорию общества риска к анализу процессов глобализации. В результате он конструирует модель мирового общества риска. Основное положение теории общества риска «опасности создают общество» в свете глобализации звучит следующим образом: «глобальные опасности создают глобальное общество». Новые риски, не ограниченные местом их появления, уравнивают и объединяют людей, даже помимо их воли и независимо от географического и социального положения. Превращение общества риска в глобальное Бек считает наступлением качественно нового состояния той эпохи, которую он именует «второй современ- ностью». В период «рефлексивной модернизации» сегодняшнего дня индивид теряет свои прежние свойства завершенности, является становящимся, научные средства и возможности не выступают как единственный источник легитимации развития и подвергаются при своем применении критической рефлексии. Многовариантность развития и отсутствие монополии на истину становятся нормой. Экономика мирового рынка, по мнению Бека, обладает такой принудительной динамикой, что изменились даже правила политики. Таким образом, власть принадлежит сегодня глобальному капиталу. Оппонентом капитала должно выступить глобальное гражданское общество, сила которого покоится на фигуре политического потребителя. Протесты потребителей, говорит Бек, транснациональны. «Потребительское общество – это реально существующее мировое сообщество. Потребление не признает никаких границ – ни границ производства, ни границ потребления». Но контрвласть потребителей должна быть организованной: «без акторов, защищающих интересы гражданского общества, контрвласть потребителей бессильна. Возможности противостояния потребителей зависят от их организованности. Покупательский бойкот адресуется не членам той или иной организации, его трудно организовать, ему нужна целенаправленная драматургия в средствах массовой информации, инсценировка символической политики, при отсутствии внимания со стороны общественности он потерпит крах. Предпосылкой были и остаются деньги. Без покупательской способности нет власти потребителей.. В основе глобального гражданского общества – стремление обеспечить права человека, противопоставляя их кажущейся самоочевидности национально-государственного устройства, согласно которой государства в своих пределах могут поступать так, как им вздумается. Наилучший способ осуществления глобальных обязательств справедливости Бек находит в создании глобализированных моделей социального сотрудничества, при которых базовые структуры транснационального социального сотрудничества, производящие и воспроизводящие несправедливость между народами, могут быть демонтированы и заменены новыми. «В этом смысле адвокатские движения глобального гражданского общества суть защитники, творцы и судьи глобальных ценностей и норм. Они создают и обостряют восприятие одновременно повседневных, локальных и глобальных ценностей, раздувая общественные страхи, подогревая возмущение мировой общественности по поводу скандальных нарушений норм, причем на конкретных примерах – будь то экологические скандалы, трагические, потрясающие мировую совесть биографии людей, подвергшихся пыткам. Они атакуют преступников, средствами правдивой информации запуская (в идеальном случае) перед глазами мировой общественности судебное разбирательство, на котором они являются одновременно обвинителями, мировой общественностью (читай: потребителями) и судьями. А затем они могут и должны непосредственно приводить в исполнение свой приговор с безграничной легкостью непокупания». Итак, Ульрих Бек высказывает предположение о возникновении социальных движений, поддерживающих гражданские инициативы в глобальном масштабе. Именно с ними, он полагает, будет связана в конечном итоге трансформация форм государства и политики во Втором модерне.

БЕК Ульрих (р. 1944) – немецкий социолог, профессор Мюнхенского университета и Лондонской школы экономики, автор концепций "рефлексивной модернизации" и "общества риска". Особую известность ему принесли работы по периодизации эпохи модернити и комплексному исследованию современной глобализации. Является основателем и главным редактором журнала Soziale Welt.

Основные труды : "Что такое глобализация?"; "Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно-политическая экономия"; "Космополитическое мировоззрение".

Часть первая. Введение. ...Мне хочется в своей книге пустить в ход камнемет различения – различения между глобализмом, с одной стороны, и глобальностью и глобализацией, с другой. Это различение имеет целью разрушить территориальную ортодоксию политического и общественного, сложившуюся в проекте Первого модерна, привязанном к национальному государству, и получившую статус категориально-институционального абсолюта.

Глобализмом я называю понимание того, что мировой рынок вытесняет или подменяет политическую деятельность, для меня это идеология господства мирового рынка, идеология неолиберализма. Она действует по монокаузальному, чисто экономическому принципу, сводит многомерность глобализации только к одному, хозяйственному измерению, которое мыслится к тому же линеарно, и обсуждает другие аспекты глобализации – экологический, культурный, политический, общественно-цивилизационный, – если вообще дело доходит до обсуждения, только ставя их в подчинение главенствующему измерению мирового рынка. Само собой разумеется, при этом не следует отрицать или преуменьшать центральную роль глобализации, в том числе в выборе и восприятии акторов хозяйственной деятельности. Идеологическое ядро глобализма заключается, скорее, в том, что здесь ликвидируется основополагающее различение Первого модерна, а именно различение между политикой и экономикой. Главная задача политики – определять правовые, социальные и экологические рамочные условия, в которых хозяйственная деятельность вообще становится общественно возможной и узаконенной, выпадает из поля зрения или утаивается. Глобализм позволяет управлять таким сложным образованием, как Германия, – т.е. государством, обществом, культурой, внешней политикой – как простым предприятием. В этом смысле можно говорить об империализме экономической составляющей, благодаря чему предприятия требуют для себя таких рамочных условий, в которых они могут добиваться своих целей с оптимальным успехом.

Странность здесь в том, что таким образом понимаемый глобализм подчиняет своему влиянию и своих оппонентов. Существует не только утверждающий, но и отрицающий глобализм, который, будучи уверенным в неотвратимом господстве мирового рынка, спасается в различных формах протекционизма:

черные протекционисты оплакивают распад ценностей и ослабление национального начала, но, противореча самим себе, занимаются неолиберальным разрушением национального государства;

зеленые протекционисты видят в национальном государстве отмирающий политический биотоп, защищающий экологические стандарты от вторжения мирового рынка и поэтому, в свою очередь, нуждающийся в защите;

красные протекционисты уже на всякий случай стряхивают со своих одежд пыль классовой борьбы; глобализация для них – всего лишь подтверждение их "правоты". Они радостно отмечают праздник возрождения марксизма. Но это утопическая, слепая правота.

От этих ловушек глобализма следует отличать то, что я – следуя за англосаксонской дискуссией – называю глобальностью и глобализацией.

Под глобальностью понимается то, что мы давно уже живем в мировом обществе, в том смысле, что представление о замкнутых пространствах превратилось в фикцию. Ни одна страна или группа стран не может отгородиться друг от друга. Различные формы экономического, культурного, политического взаимодействия сталкиваются друг с другом, поэтому само собой разумеющиеся вещи, в том числе и самоочевидности западной модели, приходится оправдывать заново. "Мировое общество" имеет в виду общность социальных отношений, которые не могут интегрироваться в национально-государственную политику или определяться ею. При этом ключевую роль играет (инсценированная национальными средствами массовой информации) самоидентификация, в результате чего под мировым обществом (в узком смысле) – тут я предлагаю операционный (и политически релевантный) критерий – понимается воспринимаемое, рефлексивное мировое общество. Вопрос о том, в какой мере оно существует на самом деле (по теореме Томаса, согласно которой то, что люди считают реальным, и становится реальностью), эмпирически оборачивается другим вопросом: как и в какой мере люди и культуры мира воспринимают себя во взаимном переплетении своих различий и в какой мере это самовосприятие в рамках мирового общества становится существенным фактором поведения.

"Мир" в словосочетании "мировое общество" означает, следовательно, различия, многообразие, а "общество" – не-интегрированность, поэтому (вместе с М. Олброу) мировое общество можно понимать как многообразие без единства. А это предполагает – как будет показано в настоящей книге – очень разные по своей сути вещи: транснациональные формы производства и конкуренцию на рынке труда, глобальную отчетность в средствах информации и транснациональный покупательский бойкот, транснациональные формы жизни, воспринимаемые как "глобальные" кризисы и войны, использование атома в военных и мирных целях, разрушение природы и т.д.

Напротив, глобализация имеет в виду процессы, в которых национальные государства и их суверенитет вплетаются в паутину транснациональных акторов и подчиняются их властным возможностям, их ориентации и идентичности.

Существенным признаком различения между Первым и Вторым модерном является невозможность устранить уже возникшую глобальность. Это означает, что рядом друг с другом существуют различные собственные логики экологической, культурной, экономической, политической и общественно-гражданской глобализации, несводимые друг к другу и не копирующие друг друга, а поддающиеся расшифровке и пониманию только с учетом их взаимозависимостей. Легко предположить, что именно благодаря этому открывается возможность и простор для политического действия. Почему? Потому что только так можно выйти из подчинения деполитизированному глобализму, только при появляющемся в перспективе условии многомерной глобальности лопается и разлетается на куски принудительная идеология глобализма. Что же не позволяет устранить глобальность? Восемь причин, сразу обозначу их в кратких тезисах:

• Расширение географии и нарастающая плотность контактов в сфере международной торговли, глобальное переплетение финансовых рынков, увеличивающаяся мощь транснациональных концернов.
• Продолжающаяся информационная и коммуникационно-технологическая революция.
• Повсемеетно выдвигаемые требования соблюдения прав человека, т.е. принцип демократии (на словах).
• Изобразительные потоки охватившей весь мир индустрии культуры.
• Постинтернациональная, полицентрическая мировая политика – наряду с правительствами существуют транснациональные акторы, могущество и количество которых постоянно растут (концерны, правительственные организации, Организация Объединенных Наций).
• Вопросы глобальной нищеты.
• Проблемы глобального разрушения окружающей среды.
• Проблемы транскультурных конфликтов на местах...

• Бек У. Что такое глобализация? / пер. с нем. А. Григорьева, В. Седельника. М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 23–27. URL: gendocs.ru/vl6505/ульрих_бек_что_тaкoe_глобализация_ошибки_глобализма_-_ответы_на_глобализацию

Профессор Мюнхенского университета Ульрих Бек (р. 1944) стал известен в 90-е годы прошлого столетия. В работе «Общество риска» (1986) немецкий социолог приходит к выводу, что современное общество - это общество риска. По его мнению, рост богатств сопровождается ростом рисков. Появление рисков связано с использованием современных технологий. Особенно большие риски приносит использование атомной энергетики и рост химического производства, что приводит к росту экологических движений во всем мире. В обсуждении экологических проблем превалируют, по мнению немецкого ученого, естественнонаучные аргументы, в то время как социально-политический аспект имеет важное значение. Процесс модернизации современного общества неизбежно ведет к росту рисков, в том числе и в социальных проблемах. В то же время эти риски неравномерно распределяются в обществе. Так, наибольшему заражению подвергаются люди, живущие В непосрественной близости от предприятий с опасным химическим производством. Даже более обеспеченные слои общества не всегда могут оградить себя от подобных опасностей. Шкала подверженности рискам не совпадает со шкалой богатства и бедности. Экологическая проблема получила глобальное измерение, поскольку промышленно развитые страны стали перемещать вредное производство в более бедные страны. Но существует «эффект бумеранга», и часто экологические катастрофы в одних странах способны принести вред и другим странам. Таким образом, по Беку, современное общество риска не знает национальных границ.
Несмотря на всю остроту экологических проблем, на данный момент не сложилась достаточно эффективная система международного сотрудничества в этой области. Найти удовлетворительное политическое решение здесь часто мешает эгоизм национальных правительств и противодействие организованных промышленных структур. Бек не видит такие политические структуры в современном мире, которые смогли бы справиться с этими проблемами. Он приходит к выводу, что «общность страха» не ведет автоматически к возникновению новых политических структур.
Но экологические и связанные с ними социальные конфликты представляют собой лишь одну из сторон проблемы внутренних изменений современного общества, которые носят более комплексный характер и приводят к изменению социальной структуры, к изменению форм семейной жизни, к изменению отношений на производстве. В этой связи Ульрих Бек обращает внимание на общую для современного западного общества тенденцию к индивидуализации социальной жизни. Люди все меньше зависят от своего классового положения и семейных связей: все большее значение начинает приобретать место человека на рынке труда. Социальное неравенство остается, но люди перестают ассоциировать себя с определенными социальными группами. Одной из причин такого развития немецкий социолог считает рост общего уровня благосостояния людей. В случае кризисной ситуации, риски тоже индивидуализируются, социальное неравенство растет. Социальные конфликты возникают вокруг проблем этнической принадлежности, возраста и пола.
Особое внимание Бек уделяет трансформации отношений внутри семьи. Характерное для традиционного общества неравенство внутри семьи становится все более неоправданным. Родители часто в одинаковой мере заняты в промышленности или в сфере услуг. В результате индивидуализации основной социальной единицей становится не семья, а отдельный индивид. Классовая же принадлежность и семейные связи уходят на второй план, уступая место индивидуальной биографии. Однако полностью освободиться от этих связей никто не может. Технические нововведения происходят часто без ведома государства, которое уже не способно их контролировать; в то же время за негативные последствия НТР приходится отвечать государству.
В работе «Что таков глобализация» (1997) Ульрих Бек рассматривает изменение политических институтов индустриального общества под влиянием глобализации. По мнению У. Бека, у транснациональных корпораций нет оппонентов. Национальные государства не являются таковыми, поскольку их возможности ограничены. Глобальная экономика подрывает основу национальной экономики. Последствия отмены государственных ограничений не предсказуемы. Информационная глобализация разрушает информационную независимость государств.
Мировая виртуальная экономика создает свободные денежные потоки, которые способны разрушить экономику отдельных государств. Спекуляции в сфере финансов не поддаются контролю. Рабочая сила находится в других странах и через коммуникации распространяется в глобальном масштабе. В области культуры и спорта страны зачастую представляют иностранцы. Сферы глобализации: коммуникационная, экологическая, экономическая, культурная, организации труда, гражданского общества. Необходимо отличать глобализацию от интернационализации. Глобализация - уничтожение границ, расстояний, погружение в транснациональные формы. «Пространственная матрица мира» позволяет ориентироваться независимо от местоположения. Глобализация становится «формой поведения профессионала». Появляется «всемирное время». Денежные рынки объединяются телекоммуникационной сетью. Все происходит в пространстве «мировой капиталистической системы». Ее движущая сила - глобализация и регионализация. Главную опасность в процессе глобализации У. Бек видел в уничтожении традиционных национальных государств. Государство всегда распоряжалось своим пространством, но теперь оно не в состоянии в полной мере контролировать его.
Ульрих Бек создал так называемую контейнерную теорию общества, которая рассматривает государство как некий контейнер, охраняющий население страны от нежелательных внешних воздействий. «Модель единого мира» -это транснациональное гражданское общество и новые социальные движения (глобализация снизу). Мировое общество без мирового государства приводит к становлению транснационального социального пространства.
Ульрих Бек анализирует теории глобализации Валлерстайна, Розенау, Робертсон и Олброу, Бауман: глобальное богатство и бедность. Теория транснациональных социальных пространств заменяет контейнерную. Европейский капитализм создает глобальный рынок, который борется с национальными государствами; далее следует реструктурализация, затем - институализация мирового рынка.
Постнациональная политика - это права человека, помощь беженцам, борьба с коррупцией. Мышление глобализуется, появляется транснациональный мир политики. Развитие коммуникаций приводит к децентрализации политики. Информатизация общества, устранение границ и расстояний способствуют становлению транснациональной общности. Либеральная структура власти привела к появлению транснационального социального пространства.
Благодаря процессу глобализации, национальные государства допускают большую открытость. Понятие национального суверенитета теряет свой смысл. Глобализация ведет к мировому обществу риска с непредсказуемыми последствиями. Конфликты разрушают постнациональную культуру. Возможные опасности становятся «негативной валютой» (птичий грипп). Опасностями современного глобального общества являются: военные конфликты, разрушение экологической среды, научно-технический терроризм. Бедные страны все сильнее хотят завладеть оружием, цены на которое постоянно снижаются. Происходит фабрикация культурных символов и культурных форм.
Это краткое изложение основных идей современной западноевропейской социологии является, скорее, справочным материалом, чем полным раскрытием данных концепций. Но, как нам представляется, преследуя цель ориентировки студентов в большом количестве научной информации, необходимо ограничить рассмотрение тех или иных социологических концепций перечислением основных их идей, теорий и понятий. В этом смысле данное пособие - на фоне уже существующих учебников и учебных пособий по истории западной социологии представляет собой в некотором роде конспект, - т.е. тот минимум знаний, который необходимо иметь каждому студенту для успешного освоения данного учебного курса.